Георгий Гуревич - Нелинейная фантастика [опыт конструирования НФ романа]
«Выдумщики» предлагают Филиппу довольно уродливое тельце: тонконогое, обтекаемое, с головой, убранной в плечи. А на макушке шип, как у сверхзвуковых самолетов, воздух пробивать.
И этот уродец ставит рекорд, обогнав опытного и умелого Романа.
Спортсмен оскорблен и обижен. Он произносит речь, самую длинную в своей жизни, о честности в спорте. На беговой дорожке сравниваются сила, воля, опыт спортсмена… а не обтекаемость, придуманная хитроумными конструкторами тел. Это уже не бег, это соревнование моделистов.
А друзья возражают, что Роман и сам моделировал свое тело, стало быть, поступал не по-спортивному.
Дискуссия возникает вторично между Аллой и Ольгой. Алла перелицевалась по-своему. Длинноносая сутуловатая девушка превратила себя в смуглую испанку с вороными косами, талией в рюмочку, соболиными бровями. Оригинал известен – популярная киноартистка. С успехом Алла выступает в местном парке культуры на эстраде, ей бросают букеты цветов. И вот теперь возмущена Ольга. «Человек должен быть таким, каков он от природы, – утверждает она. – Перемена внешности – обман. Это новая форма притворства».
Но Алла за словом в карман не полезет.
– Ты за биологический феодализм, Олечка. Ты родилась красивой. Так это же заслуги родителей, не твои. Нет, внешность надо менять по собственному вкусу. По крайней мере, вкус демонстрируешь.
– Или вкус портнихи, – парирует Ольга. – Или ум друзей, как Филя показал на стадионе.
А Павел считает, что все равно, откуда взялась красота.
– Каждая девочка имеет право на красоту. Пусть всем приятно будет жить, а нам приятно смотреть на всех.
Сам Павел не стал менять тело. Но зато он нашел людей, которым менять необходимо. В городе есть санаторий для маленьких детей. Среди них искалеченные и парализованные полиомиелитом. Павел прибежал посоветоваться. Им-то сделали прививку в Инфанте: гены волетворчества у них в крови. Можно ли перелить кровь маленьким больным? И сумеют ли они сосредоточенно воображать несколько минут? Нельзя ли их лечить заговором, внушая, что вы здоровы, здоровы… здоровы?.. Может быть, опыты на котятах поставить? Но не вообразит ли себя котенок львом?
– Ой, не надо мучить котят, – просит Ташенька.
Девушки отправляются вслед за Павлом. Предпринимать ничего не собираются, хотят только поговорить о новом лечении с врачами. А ребята остаются выручать Филиппа. Чемпион попал за это время в беду.
Игнат оказался на трибунах. Отчисленный застрял в Беломорске, приметив, что тут можно «прибарахлиться». Завел себе дружков в универмаге, они тоже были на трибунах, Игнат привел к ним Филиппа, и гордый победитель забега чистосердечно рассказал, что у него этакая прививка в крови – он может стать каким угодно. Сам-то Игнат не замышлял никакой уголовщины. Его мысли вертелись в круге «устроить–устроиться». Но парни, которые устраивали ему меховую куртку, смекнули по-своему.
– А можешь ты стать богатырем? – спросили они.
Филипп был рад показать свои возможности.
– А можешь стать маленьким, щупленьким?
Филипп продемонстрировал.
И тогда парни, накинувшись, связали его, затащили в подвал и себе перелили его чудодейственную кровь.
И ограбили кассу универмага. Один притворился директором, вызвал к себе кассиршу, другой принял облик кассирши, вынул из сейфа деньги.
О похищении Филиппа рассказал Виталию перепуганный Игнат. Об ограблении парень не знал, но понимал, что впутался в уголовщину. Умолял не выдавать его, обойтись без милиции.
Как разыскать Филиппа?
Роман соглашается стать человеком-ищейкой. Особенного уродства тут нет, он только обостренное чутье приобретает.
Долгий (в романе) путь по следу Филиппа удается найти, спасти, прежде чем он истек кровью.
Не менее долгая и опасная погоня за преступниками, меняющими свой облик. Их удается настичь. Ребята сами хотят их поймать, чувствуют ответственность за то, что внесли беду в город. В конце концов грабители сами себя губят. Не зная правил превращения, они принимают облик волков, чтобы укрыться… Но в черепе волка не помещается разум человека. И они забывают «Сезам, откройся». Навеки остаются волками.
На обратном пути из леса Роман, Илья и Виталий слышат сирену. В городе бедствие. Горят окрестные леса. Огонь подошел к окраинам. И угрожает детскому санаторию.
Павел и Алла, превратив себя в амфибий, неуклюжих, обросших жиром, чтобы не замерзнуть, переправляют детишек через пролив на ближайший островок.
Но один корпус отрезан пламенем. И там Ольга.
Надо пробиться туда. Противопожарное тело требуется.
Придумывают его для Виталия. Больше некому.
Пусть будет кожа как у носорога.
Под кожей изоляция. Жир? Нет, лучше воздух. Подкожные легкие. И в них запас кислорода. Можно вообще не дышать ртом.
Толстенный, словно подушками обложенный со всех сторон, Виталий кидается в горящий дом. Главное, обещаю, что Ольгу он вынесет на руках. Но не обещаю, что Ольга полюбит его. По литературной традиции полагалось бы. Но 17-летним девушкам их сверстники кажутся такими детьми. Гелий нравится Ольге гораздо больше.
На рассвете, глотая горький дым чадящих головешек, обтекаемые амфибии и огнеупорные толстяки сидят в кабинете председателя горсовета.
Их благодарят за помощь. Предлагают работу и квартиры. Городу нужны люди с редкими талантами: огнеупорные, плавающие, как тюлени, выслеживающие по запаху… Лесные пожары, увы, не редкость, и всегда есть что выловить из воды.
Но кролики Инфанта жмутся, с отвращением глядят на свои жабры и огнеупорные подушки.
– Мы научные работники, у нас особое задание, – говорит Виталий.
Павел, всегда готовый прийти на помощь, предлагает приезжать по воскресеньям.
– Главное, детей лечить, – напоминает Алла.
Смотря где
– Ну и как вы решили, стоит овчинка выделки? – спрашивает Борис Борисович. Он сидит в кресле, прищурив глаза, а Гелий расхаживает из угла в угол. Не волнуется, энергия пышет.
– Не стоит, – говорит Ольга. – Человек должен быть человеком.
– А детишек лечить? – спорит Алла.
А Виталий говорит:
– Смотря где.
Это главные слова. Из-за них построен Инфант.
Среди вас, читателей, среди нас, писателей, есть любители простых решений: «да–нет», «плохо–хорошо». Но обширная природа не укладывается в такие рамки. И обширное открытие тоже.
Можно все это вместить в рассказ? Рассказ по размеру своему тянет к линейности. Взял чужую внешность, чужой ум не получил. Не надо! Вернул малышу здоровье. Надо! Получил дар превращений, сделался зверем и не можешь вернуть человеческий облик. Не надо! Прижми ученых, придумывающих невесть что.
